Именно так выразился президент Китая Ху Дзиньтао, продемонстрировав свои сомнения в роли американского доллара в мировой денежной системе накануне своего последнего официального визита в Вашингтон. Кроме того, он добавил, что "монетарная политика Соединенных Штатов оказывает огромное влияние на мировую ликвидность и потоки капитала, и, следовательно, ликвидность американского доллара следует поддерживать на приемлемом и стабильном уровне".

И он прав по обоим пунктам. В критике американской фискальной и монетарной политики и, в особенности, политики "количественного ослабления", которую реализует Федеральная резервная система, Ху шел по проторенной дорожке. В 60-х годах Валерии Жискар д'Эстен, занимавший на тот момент пост министра финансов Франции, уже высказывал недовольство касательно "сверхпривилегии" доллара.

Джон Коннели, секретарь Казначейства США при Ричарде Никсоне, ответил на этот выпад ныне крылатой фразой: "наша валюта, но ваша проблема". Франция и теперь Китай хотят стабильности обменного курса, но хотят избежать последствий: открытого обязательства покупать столько долларов, сколько США печатает. Обе страны хотят дисциплинировать американскую политику. Обеим странам не удалось это сделать. Отличается нынешняя ситуация от той, что была полвека назад? Нет.

Китай и другие активные сторонники интервенций демонстрируют свое недоверие к доллару специфическим образом. В период с января 1999 года, как раз после азиатского финансового кризиса, и по октябрь 2010 года мировые запасы иностранной валюты увеличились на ошеломляющую общую сумму $7 450 млрд. Доля одного Китая при этом составила $2 616 млрд. В ходе последнего финансового кризиса мировые резервы действительно обеспечили держателям запас прочности, но сократились всего на $473 млрд. в период с июля 2008 года по февраль 2009 года (6% от первоначального запаса). Но затем покупки возобновились: с февраля 2009 г. по октябрь 2010 г. резервы выросли еще на $2 004 млрд. Доллар - не единственная резервная валюта. Однако он по-прежнему играет самую важную роль. В третьем квартале 2010 г. было известно о распределении всего 56% мировых резервов. Из них 61% составляли доллары и 27% - евро. Китай не стал раскрывать структуру своих резервов. Однако, его инвестиции в доллар, должно быть, значительны.

Почему сравнительно бедные страны делают столь огромные инвестиции в низкодоходные обязательства самых богатых стран мира и, прежде всего, США? Почему в частности Китай покупает в огромном количестве долговые обязательства страны, в политике которой сомневается - более $2 000 на каждого китайца и какие-то 50% валового внутреннего продукта? Ответ заключается в том, что это побочный продукт попыток удержать курс валюты на низком уровне и сохранить конкурентоспособность экспорта. Это больше не результат стремления купить страховку: угрозы богатству Китая, созданному огромными резервами, безусловно, более значительны, чем любые страховые льготы. Вероятно, то же самое сейчас можно сказать и о других активных сторонниках интервенции. Существует ли приемлемая реформа международной денежной системы, которая бы решила китайскую дилемму? К примеру, если бы был сохранен классический золотой стандарт, как многие рекомендуют, отток золота из США заставил бы страну проводить коррекцию через дефляцию. Китай, возможно, предпочел бы такой вариант, хотя это не слишком бы хорошо сказалось на его экспорте. Но открыто объявить об этом, значит, доказать, почему шансов на развитие такого сценария почти нет. Со времен первой мировой войны ни одна из ключевых стран не допустила такой метод внешней коррекции. США - не Эстония.

Некоторые, в том числе официальные представители Китая, говорят о переходе на SDR (специальные права заимствования) в качестве резервного актива. Но SDR - это всего лишь корзина основных валют. Любой держатель резервов сейчас может составить такую корзину. SDR - не валюта и не может заменить валюты, из которых состоит. В обозримом будущем режим мирового денежного обращения будет зависеть от национальных санкционированных (искусственных) валют. Выпуск SDR может быть дополнением, но не замещением. Китай, по всей видимости, не согласен. А как насчет того, чтобы сам китайский юань превратить в мировую резервную валюту? В долгосрочной перспективе это может произойти. Но любой резкий шаг в этом направлении обернется для Китая двумя трудностями. Во-первых, это имело бы смысл, только если бы валюта не была привязана к доллару, и в этом случае, эта меркантилистская стратегия потерпела бы крушение. Во-вторых, чтобы валюта стала мировой, она должна свободно конвертироваться и торговаться на глубоких и ликвидных финансовых рынках. Китаю пришлось бы отказаться от валютного контроля и либерализовать свою финансовую систему. Заставить китайцев держать в огромном количестве низкодоходные банковские депозиты стало бы невозможно. Помимо всего этого, власти бы утратили свой самый важный источник экономического контроля: банковскую систему. В ближайшем будущем это практически немыслимо.

Однако суть заключается в том, что Китай не может следовать своей меркантилисткой стратегии и при этом избежать накапливания долларовых обязательств сомнительной долгосрочной стоимости. Это "дилемма Триффина", названная в честь бельгийского экономиста Роберта Триффина, указавшего в 60-е годы на то, что в системе с фиксированным обменным курсом у поставщика резервов, в конце концов, возникнет дефицит основного платежного баланса (до эмиссионного финансирования). Как утверждает Ху, это станет угрозой стабильности системы. Решение для Китая заключается в том, чтобы прекратить покупать доллары в текущем объеме и позволить юаню укрепляться быстрее. Это, безусловно, создало бы проблемы коррекции. Но эта коррекция в собственных интересах Китая. В противном случае, страна продолжит накапливание резервов в чрезмерных объемах, продолжая деформировать собственную финансовую систему и даже рискуя потерять монетарный контроль. Сейчас, когда угрожающими темпами растет инфляция, аргументы в пользу того, чтобы позволить более быструю восходящую коррекцию своей валюты, безусловно, становятся чрезвычайно сильными.

Выступая с речью перед визитом Ху, Министр финансов США Тим Гайтнер отметил, что "с июня 2010 года, когда китайские власти объявили о возобновлении курса на достижение большей гибкости своей валюты, они позволили юаню укрепиться всего на 3% против доллара. В номинальном выражении такие темпы равны примерно 6% в год, однако в реальном выражении они намного более значительны, потому что инфляция в Китае существенно выше, чем в Соединенных Штатах. Мы считаем, что в интересах Китая позволить своей валюте укрепляться более стремительными темпами в ответ на действие рыночных сил. Мы также уверены, что Китай будет следовать этому курсу, потому что другой сценарий был бы слишком дорогостоящим - для Китая и отношений Китая с другими странами мира". Этот анализ, безусловно, верен. Однако ситуация свидетельствует пользу того, что Китай по-прежнему намерен двигаться с лишь очень низкой скоростью. Это ошибка. Мой совет Ху прост: если Китай хочет вырваться из лап этого ужасного деспотичного доллара, пусть перестанет покупать. Пожалуйста.

Мартин Вульф, по материалам The Financial Times