Казалось бы, в чем проблема? Рост цен – инфляция, падение – дефляция. Однако не все так просто. Ну, действительно, давайте посмотрим на современную реальность. За последний год цены на нефть и металлы существенно выросли (в США – почти на 50%). Но в реальности же на потребительском рынке цены почти не растут, а по большому количеству позиций (особенно тех, где от покупок можно на время отказаться) – так просто падают. Так что там, инфляция или дефляция? И как это так у них странно происходит?

Причины такого явления – в том, что экономика состоит из нескольких частей, которые «живут» достаточно по-разному. Есть сектор потребительский, в котором граждане (домохозяйства) тратят деньги, полученные ими в качестве заработанной платы, дивидендов или взятые в кредит. Этот сектор обеспечивает конечный спрос (кроме него, этот спрос обеспечивает еще государство).

Есть сектор производящий, который производит товары и услуги, для чего покупает другие товары и услуги. Его отличие от предыдущего – в том, что делает он это с целью дальнейшей перепродажи (в отличие от домохозяйств, которые используют купленное для собственных нужд). И даже если он что-то использует (например, мебель в офисах или расходные материалы для принтера), то он переносит их стоимость на создаваемую продукцию (это называется амортизация). Этот сектор теоретически можно разделить на два: на тех, кто производит конечную продукцию, которая продается гражданам, и тех, кто производит продукцию промежуточную. Это разделение не является строгим: ножницы покупают и граждане, и парикмахерские.

А есть еще третий сектор – финансовый. До середины ХХ века он кредитовал предприятия и (очень редко) граждан (которые в этом случае обычно выступали как предприниматели), затем массовую форму приобрели ипотечные кредиты, а потом – и потребительские. И сегодня банки кредитуют цепочку «производитель – потребитель» на обеих ее сторонах.

А теперь давайте разбираться. Кризис у нас начался летом 2007 года. В чем он состоит? В том, что домохозяйства не могут больше брать кредиты на потребление (и ипотечные, из-за которых начался обвал рынков в августе 2007 года, и потребительские). Разумеется, падение спроса происходит не одномоментно, но тенденция – налицо. А с чего вдруг они лишились такой возможности? А дело в том, что уже накопленный их долг стал настолько велик, что уже достаточно давно (где-то с середины 90-х годов) они не могут его отдавать из текущих доходов, только путем рефинансирования, т. е. получения новых кредитов. Которые должны идти и на потребление, и на возврат старых кредитов, т. е. быть больше предыдущих. Поскольку зарплаты с такой же скоростью не растут, такое возможно только в случае падения стоимости кредита. Он и падал: учетная ставка Федеральной резервной системы США рухнула с 19% в 1981 году (год начала «рейганомики») до нуля в конце 2008 года. Всё, система встала.

Соответственно, банки стали ограничивать сомнительных заемщиков, а те перестали возвращать кредиты. Что стало делать государство? Помогать. Но кому? Прежде всего банкам, поскольку государство очень боится коллапса расчетов, а сильно раздутая кредитная система очень чувствительна к невозвратам. Итак, банки получили деньги. Куда они их могут девать (деньги-то – формально кредитные, пусть и под почти нулевую ставку)? Давать в кредит гражданам – не могут: у тех нет доходов. Производителям? Тоже нет, поскольку те не могут расширять производство и сами стонут под тяжестью накопленных ранее долгов. Что остается? Спекулятивные рынки типа биржи.

И деньги начинают поступать на биржи – что фондовые, что товарные. Цены на биржевые ресурсы (нефть, металлы) растут (фондовые рынки мы пока трогать не будем, чтобы не усложнять картину мира), что означает рост издержек для производителей (они вынуждены больше платить своим поставщикам). А вот поднять цены, особенно тем из них, кто продает конечному потребителю, невозможно, поскольку домохозяйства свой спрос в целом сокращают (некоторые тонкости, связанные с колебаниями нормы сбережений, мы опускаем), а значит, тратить больше все равно не могут. И повышение цен на единицу товара (услуги) в такой ситуации автоматически означает сокращение объема продаж, т. е. в целом уменьшение доходов.

А это означает, что производители начинают урезать свои расходы, что приводит к сокращению заработной платы и количества работников во всей экономике. Растет безработица, совокупный спрос падает еще сильнее. И возникает естественный вопрос: это что, инфляция или дефляция?

Ответ здесь достаточно простой. Это – кризис, т. е. нестабильный процесс. Он развивается и по мере падения спроса неминуемо приведет к полной дефляции, по аналогии с осенью 2008 года в США. Разумеется, власти хотят этот сценарий остановить (в США, с их непрерывными выборами, дефляция, сопровождающаяся неизбежной массовой безработицей, является главным кошмаром для политиков), однако для этого необходимо принципиально изменить сам подход к борьбе с кризисом.

Главная беда в текущей ситуации – падение спроса. Но при нынешнем механизме раздачи денег банкам они к потребителям и домохозяйствам все равно не попадут. Значит, нужно либо заставить банки кредитовать домохозяйства любой ценой (т. е. давать банкам деньги бесплатно и на жестких условиях), либо давать людям деньги непосредственно из бюджета. Впрочем, и то, и другое неминуемо вызовет гиперинфляцию, поскольку в реальном выражении доходы не увеличатся: инфляция всегда действует быстрее, чем людям раздают деньги.

Вот отсюда и возникает дилемма «дефляция – гиперинфляция». Либо людям деньги дают просто так, и тогда – гиперинфляция, либо не дают, и тогда спрос падает, и будет дефляция. Промежуточного состояния, т. е. умеренной инфляции, достигнуть почти невозможно, поскольку она требует «точечных» вливаний денег, которые до домохозяйств в условиях кризиса просто не доходят, а исчезают на спекулятивных рынках.

Собственно, на этом тему инфляции и дефляции можно считать (в первом приближении) исчерпанной. До тех пор, пока власти США ограничиваются полумерами, на потребительском рынке будет (пока – слабая) дефляция, а на остальных – инфляция. Но долго это продолжаться не может: кризис развивается, и либо один, либо другой вариант реализуется в полной мере.